Прошло уже почти 55 лет с того времени, как я поступил в 1964 году учиться в ТГУ на физический факультет.
Набор студентов на факультет проводился не только в Томске, но и в других городах-Новосибирске, Москве. Туда выезжали представители факультетов и агитировали поступать в ТГУ тех абитуриентов, которые не прошли в вузы по конкурсу. Следует сказать, что такие представители были и от других городов- можно было попасть в Саратов или Одессу. Однако я выбрал Томск исключительно из соображения наличия в ТГУ военной кафедры, что гарантировало отсутствие неприятностей с призывной комиссией.
Сдав документы, я вернулся домой к родителям и стал ждать вызова. Ждать пришлось долго, почти до самого сентября и только в последних числах августа пришел вызов из Томска и я поехал в этот неизвестный мне город. Приехав в Томск, я обнаружил, что все поступившие уже отправились работать в колхозы, а нас оставили работать при университете на ремонтных работах- помню, что мы заливали бетоном какое-то подвальное окно в БИНе.
Набор студентов на факультет проводился не только в Томске, но и в других городах-Новосибирске, Москве. Туда выезжали представители факультетов и агитировали поступать в ТГУ тех абитуриентов, которые не прошли в вузы по конкурсу. Следует сказать, что такие представители были и от других городов- можно было попасть в Саратов или Одессу. Однако я выбрал Томск исключительно из соображения наличия в ТГУ военной кафедры, что гарантировало отсутствие неприятностей с призывной комиссией.
Сдав документы, я вернулся домой к родителям и стал ждать вызова. Ждать пришлось долго, почти до самого сентября и только в последних числах августа пришел вызов из Томска и я поехал в этот неизвестный мне город. Приехав в Томск, я обнаружил, что все поступившие уже отправились работать в колхозы, а нас оставили работать при университете на ремонтных работах- помню, что мы заливали бетоном какое-то подвальное окно в БИНе.
Придя в приемную комиссию главного корпуса, я выяснил, где можно остановиться на ночлег. Меня отправили в общежитие на Никитина 4, в Пятихатку. Там единственное, что мне предложили - это спать на пустой кровати без матраса и одеяла и в полуподвальном помещении. Там я и познакомился еще с одним таким же, как я студентом-Юрой Недосекиным из Подмосковья. Он был старше меня года на три и поступал в московский физтех несколько раз, каждый раз спотыкаясь на немецком языке.
Помучавшись пару дней на пустых койках в продуваемом насквозь с разбитыми оконами подвале, мы решили снять жилье вдвоем и нашли его на Московском тракте в подвале дома N41. Этот дом до сих пор стоит там, но подвал уже засыпали. Там мы и прожили первый год своей учебы в Томске.
Занятия начались числа с 15 сентября, когда остальные первокурсники вернулись из колхозов. Первая лекция была по линейной алгебре. Лекции по общественным наукам читались всему потоку и даже двум факультетам- физическому и радиофизическому вместе в большой аудитории главного корпуса на втором этаже. В целом наборы были очень сильными из-за того, что многие ребята брались из Москвы и Новосибирска. Из всех поступившись практически никто не отсеялся за время учебы.
Учились упорно, но обеспеченность студентов материально была невысокая. Общежитие давали только материально нуждающимся студентам, чьи родители не могли поддержать их учебу. Стипендия составляла 30 рублей в месяц и ее конечно не хватало даже на питание, не говоря уже об оплате снимаемого жилья. Билет на трамвай стоит 3 копейки, на автобус 5. Пообедать можно было за 50 копеек. Поэтому такого безобразия как валяющиеся на полу в автобусе полтинники и даже рубли нельзя было даже и вообразить. Чтобы водитель на конечной стоянки выбрасывал десяток десятикопеечных монет на землю - нельзя было и представить. Жили все очень экономно и многие студенты подрабатывали на погрузке –разгрузке вагонов и все равно за неделю до стипендии приходилось садиться на жесткую диету- оставалась одна булка хлеба. Из дома родители, конечно, помогали, присылали сало, колбасу и на всех форточках зимой в общежитии висели авоськи с продуктами. Учиться на одни пятерки было трудно, поэтому круглых отличников было мало и я не помню, чтобы кто-то из нас получал повышенную стипендию. Повышенная на пять рублей стипендия была на спецфакультетах-радиофизическом и физико-техническом.
Поскольку практически всю учебу я прожил не в общежитии ( лишь в последнем семестре я жил в общежитии сначала на Ленина, а потом в только что сданном общежитии на Южной), то прелести общажной жизни меня миновали. В основном все эти четыре года я прожил на частных квартирах в районе Московского тракта вместе с Юрой Недосекиным. О прелестях этой жизни можно написать отдельную повесть. Питались мы с ним так- получив стипендию, шли на базар и покупали мяса, крутили его , делали котлеты и замораживали их на деревянных досках в кладовке. А потом утром и вечером жарили их и ели с картошкой или макаронами. Ну, обедали, конечно, в столовой либо университета, либо в городе. Пища в столовой всегда была достаточно постной и невкусной, в городе была повкусней , но и подороже. В сессию сдавали экзамены и ,кто имел возможность, уезжали к своим родителям на каникулы. Жили в группах дружно, весело, дружили, рождались семейные пары, некоторые девчонки успевали даже родить на четвертом или пятом курсах. Но, в основном замуж выходили или женились на последнем курсе или уже после окончания.
После специализации на третьем курсе распределились уже по кафедрам- теоретики, оптики, металлофизики, полупроводники, но по-прежнему дружили, вместе ходили в походы, ездили в колхозы на уборку урожая. После окончания вуза часть выпускников уехали из Томска по распределению в разные города Союза- в основном по Сибири, однако большая часть осталась в Томске либо на самом факультете, либо в институтах и академии. Пришла пора аспирантуры, многие защитили кандидатские, а затем докторские диссертации, стали заведующими кафедрами и лабораториями. Из нашей группы по неточным данным защитили кандидатские диссертации Аршинов, Будницкий, Тищенко, докторские - Коноплев, Свищенко, Горчаков. Из нашего потока практически никто не уехал работать за границу, все остались работать на родине. Плохо это или хорошо, я не знаю.
Теперь, когда уже начали появляться правнуки, смотришь на прошедшие годы совсем по-другому, многое из того, о чем мечталось в молодости, стало достигнутым и не таким ценным, как это виделось тогда. Пришло понимание, что могло бы быть иначе, но время неуклонно идет вперед, меняя наши представления и ожидания.
.
Из тех людей, что преподавали нам, практически никого не осталось. Лишь Александров Николай Александрович, который работает со мной на одной кафедре, был в то время деканом нашего факультета, но нам он ничего не преподавал. Из преподавателей , читающих лекции на нашем факультете, запомнились: профессор Сапожников А.Б.- вел у нас на третьем курсе ТОР-теоретические основы радиофизики, Жданова В.Н.- читала нам лекции по общей физике, Карпов Г.И. - атомную и ядерную физику, Конусов В.Ф.- читал квантовую механику, Терпугова А.Ф.- статистическую физику, ну и, конечно, профессор Прилежаева Н.А. и зав.кафедрой оптики Попова Т.Н., которые вели занятия по спецпредметам кафедры. На пятом курсе я более тесно познакомился с сотрудниками лабораторией оптики и спектроскопии, где я выполнял свою дипломную работу. Здесь работали Семенова О.П., Бокова Н.А., Поздеев В.В., Мельченко В.С., Данилова В.И., Фофанова Р.М., Морозова Ю.П., Копылова Т.Н., Муравьев И.И., Солдатов А.Н., Климкин В.П., Янчарина А.М. - это уже были мои старшие товарищи.
Помучавшись пару дней на пустых койках в продуваемом насквозь с разбитыми оконами подвале, мы решили снять жилье вдвоем и нашли его на Московском тракте в подвале дома N41. Этот дом до сих пор стоит там, но подвал уже засыпали. Там мы и прожили первый год своей учебы в Томске.
Занятия начались числа с 15 сентября, когда остальные первокурсники вернулись из колхозов. Первая лекция была по линейной алгебре. Лекции по общественным наукам читались всему потоку и даже двум факультетам- физическому и радиофизическому вместе в большой аудитории главного корпуса на втором этаже. В целом наборы были очень сильными из-за того, что многие ребята брались из Москвы и Новосибирска. Из всех поступившись практически никто не отсеялся за время учебы.
Учились упорно, но обеспеченность студентов материально была невысокая. Общежитие давали только материально нуждающимся студентам, чьи родители не могли поддержать их учебу. Стипендия составляла 30 рублей в месяц и ее конечно не хватало даже на питание, не говоря уже об оплате снимаемого жилья. Билет на трамвай стоит 3 копейки, на автобус 5. Пообедать можно было за 50 копеек. Поэтому такого безобразия как валяющиеся на полу в автобусе полтинники и даже рубли нельзя было даже и вообразить. Чтобы водитель на конечной стоянки выбрасывал десяток десятикопеечных монет на землю - нельзя было и представить. Жили все очень экономно и многие студенты подрабатывали на погрузке –разгрузке вагонов и все равно за неделю до стипендии приходилось садиться на жесткую диету- оставалась одна булка хлеба. Из дома родители, конечно, помогали, присылали сало, колбасу и на всех форточках зимой в общежитии висели авоськи с продуктами. Учиться на одни пятерки было трудно, поэтому круглых отличников было мало и я не помню, чтобы кто-то из нас получал повышенную стипендию. Повышенная на пять рублей стипендия была на спецфакультетах-радиофизическом и физико-техническом.
Поскольку практически всю учебу я прожил не в общежитии ( лишь в последнем семестре я жил в общежитии сначала на Ленина, а потом в только что сданном общежитии на Южной), то прелести общажной жизни меня миновали. В основном все эти четыре года я прожил на частных квартирах в районе Московского тракта вместе с Юрой Недосекиным. О прелестях этой жизни можно написать отдельную повесть. Питались мы с ним так- получив стипендию, шли на базар и покупали мяса, крутили его , делали котлеты и замораживали их на деревянных досках в кладовке. А потом утром и вечером жарили их и ели с картошкой или макаронами. Ну, обедали, конечно, в столовой либо университета, либо в городе. Пища в столовой всегда была достаточно постной и невкусной, в городе была повкусней , но и подороже. В сессию сдавали экзамены и ,кто имел возможность, уезжали к своим родителям на каникулы. Жили в группах дружно, весело, дружили, рождались семейные пары, некоторые девчонки успевали даже родить на четвертом или пятом курсах. Но, в основном замуж выходили или женились на последнем курсе или уже после окончания.
После специализации на третьем курсе распределились уже по кафедрам- теоретики, оптики, металлофизики, полупроводники, но по-прежнему дружили, вместе ходили в походы, ездили в колхозы на уборку урожая. После окончания вуза часть выпускников уехали из Томска по распределению в разные города Союза- в основном по Сибири, однако большая часть осталась в Томске либо на самом факультете, либо в институтах и академии. Пришла пора аспирантуры, многие защитили кандидатские, а затем докторские диссертации, стали заведующими кафедрами и лабораториями. Из нашей группы по неточным данным защитили кандидатские диссертации Аршинов, Будницкий, Тищенко, докторские - Коноплев, Свищенко, Горчаков. Из нашего потока практически никто не уехал работать за границу, все остались работать на родине. Плохо это или хорошо, я не знаю.
Теперь, когда уже начали появляться правнуки, смотришь на прошедшие годы совсем по-другому, многое из того, о чем мечталось в молодости, стало достигнутым и не таким ценным, как это виделось тогда. Пришло понимание, что могло бы быть иначе, но время неуклонно идет вперед, меняя наши представления и ожидания.
.
Из тех людей, что преподавали нам, практически никого не осталось. Лишь Александров Николай Александрович, который работает со мной на одной кафедре, был в то время деканом нашего факультета, но нам он ничего не преподавал. Из преподавателей , читающих лекции на нашем факультете, запомнились: профессор Сапожников А.Б.- вел у нас на третьем курсе ТОР-теоретические основы радиофизики, Жданова В.Н.- читала нам лекции по общей физике, Карпов Г.И. - атомную и ядерную физику, Конусов В.Ф.- читал квантовую механику, Терпугова А.Ф.- статистическую физику, ну и, конечно, профессор Прилежаева Н.А. и зав.кафедрой оптики Попова Т.Н., которые вели занятия по спецпредметам кафедры. На пятом курсе я более тесно познакомился с сотрудниками лабораторией оптики и спектроскопии, где я выполнял свою дипломную работу. Здесь работали Семенова О.П., Бокова Н.А., Поздеев В.В., Мельченко В.С., Данилова В.И., Фофанова Р.М., Морозова Ю.П., Копылова Т.Н., Муравьев И.И., Солдатов А.Н., Климкин В.П., Янчарина А.М. - это уже были мои старшие товарищи.
С других факультетов запомнились в основном математики - Аравийская Е.Н читала нам матанализ на первом курсе, Черников В.В.- на втором. Магазинников Л.И. читал на первом курсе линейную алгебру и геометрию и если мне не изменяет память, первую лекцию как раз прочитал он в главном корпусе на первом этаже в большой аудитории, которая потом горела. Лекция произвела на нас угнетающее впечатление. Дело в том, что в школе мы не имели дела с матрицами, а тут нам рисуют какие-то буквы с нижними и верхними индексами, в общем, из первой лекции мы ничего не поняли и срочно побежали в библиотеку за учебником Куроша, чтобы разобраться с этим вопросом. Второй корпус университета работал всего только второй год, его сдали в 1963 году и библиотека находилась на первом этаже там, где теперь располагается факультет информатики.
Среди преподавателей, конечно, выделялись преподаватели старой школы - Аравийская, Сапожников, Прилежаева - я как-то назвал их осколками дворянства. Они учились еще при царе и часто по французским и немецким учебникам. До сих пор помню, как Аравийская произносила слово «коллёквиум» с мягким звуком л. Сапожников читал сложный теоретический курс, но очень понятно. Но на одной из лекций его пришел заменить другой преподаватель, так как он уезжал в командировку. Мы ничего не поняли и, когда Сапожников вернулся, мы попросили его заново перечитать эту лекцию.
Преподаватели старой школы знали несколько иностранных языков, следующим поколением преподавателей это было утеряно и лишь теперь, через 50 лет, снова стало актуальным знание иностранного языка на разговорном уровне. Как-то в музее физики я нашел французскую книжку из библиотеки Аравийской с ее карандашным переводом на русский язык. Статьи Прилежаевой в соавторстве с ее научными руководителями Терениным и Рождественнским публиковались в 1930-х годах на немецком языке во всемирно известном журнале Zeitschrift fur Physik.
Но про это я узнал, конечно, уже после того, как я закончил учиться. Вот эта старая школа преподавателей поражала своей внутренней культурой, благородством и обширными фундаментальными знаниями, позволяющими сложные вещи объяснять простым языком. Качество лекций этих преподавателей было отличным, но, как ни странно, ни один из них не оставил после себя учебников. Перед этими преподавателями мы робели, благоговели и уважали их. Не помню случая, чтобы они повышали на кого-либо из нас голос и ругали бы нас. По крайней мере, при мне такого не было ни разу. Аравийская и Сапожников читали нам лекции всего полгода- год, а вот с Прилежаевой я был знаком довольно долго и свои воспоминания о ней уже записал в другом рассказе.
Запомнился курьезный случай на лекции Карпова с моим сокурсником Юрой Недосекиным. Было это в большой аудитории, где парты стояли под наклоном. Юра решил поспать и лег на верхней парте на сидение. Карпов что-то увлеченно выводил на доске, стоя спиной к аудитории. Кто-то из студентов, сейчас уже не помню кто, подскочил к Юре и столкнул его с сидения и Юра покатился вниз под партами, издавая грохот. Карпов повернулся к нам и изумлением спросил: « Что-то упало?». В общем, как в анекдоте про упавшего в поезде со второй полки пассажира. Зал стонал от смеха. Юра в смущении с трудом выбрался из-под парты.
Абсолютно не запомнились лекции и лектора по гуманитарным наукам, видимо, из-за моей нелюбви к этим предметам. Как-то мимо прошли и дисциплины, связанные с вычислениями. В университет была лаборатория счетно-решающих машин - это были электромеханические счетные машинки Рейнметалл, работа которых напоминала арифмометр не только по принципу, но и шуму- при своей работе они издавали скрежет, каретка ездила туда-сюда. Тогда компьютеров не было, еще только появились первые ЭВМ типа Урал, М-20.
Программирование в том виде, как читается сейчас, отсутствовало вовсе, мы изучали программирование в машинных кодах на трехадресных машинах, которое читалось по рукописному учебнику Тынкевича, а программы носили на вычислительный центр, который находился в здании Контура, что на улице Красноармейской. Машина занимала почти все это здание и к ней нас не подпускали, мы лишь пару раз сдали в окошко колоду карт и получили рулончик шириной в 8-10 см с напечатанными цифрами. Мощность и память той машины была значительно меньше, чем теперь компьютер в сотовом телефоне у каждого из нас. На наших глазах вершилась история развития компьютеров в университете- М220, БЭСМ-4, БЭСМ-6, Минск- 32, Ямаха и т.д.
Л.В.Горчаков, Томск, 2018 г.