О чем можно мечтать томской девчонке весной 1916 года, если она из обеспеченной, но не богатой семьи и учится в последнем педагогическом классе гимназии?
На весеннем солнышке дымят досчатые тротуары. На главных улицах: Почтамтской, Бульварной, Миллионной протаяла булыжная мостовая. Цокают по булыжнику лошадиные копыта. Летят из-под полозьев ошметки мокрого снега. Извозчик везет барыню – шуба с меховым воротником шалью, низкое декольте: такая мода.
В центре города зеркальные витрины магазинов. Каменные арки гостиного ряда. Пудовые замки на дверях купеческих складов. Базар. Богатые особняки на каменном фундаменте. Деревянные чудо терема. Вокруг дома и домишки с садами, огородами, постройками для скота.
В домах большие печи-голландки зимой жарко натоплены. До блеска ухожены полы. Керосиновые лампы под абажурами зеленого стекла. Новомодное электричество – в учреждениях, да у богатых домовладельцев.
Летом томские обыватели ходят по грибы, по ягоды. Запасаются на зиму. Благо белые грибы – рукой подать: и в Михайловской роще, и на железнодорожных дачах. Земляника – прямо против вокзала, только через рельсы перейти. Зимой – ходят друг к другу в гости, играют в преферанс. Хозяйки похваляются домашними заготовками. Степенная размеренная жизнь. На века.
О женихах мечтают девчонки, о нарядах, о доме собственном. У Маруси Большаниной – другой идеал. Строгая, умная, обожаемая Надежда Алексеевна Красина. Учительница математики Мариинской женской гимназии города Томска.
«Девочки, программу гимназического курса мы закончили, материал повторили. В оставшееся время я буду заниматься с желающими высшей математикой»
Вот так, как Надежда Алексеевна, спокойно и уверенно войти в класс. «Здравствуйте, девочки! Сегодня мы с вами…»
Ходят слухи, что в Томском университете откроют физико-математический факультет. Вот бы куда попасть! Ничего, что придется подождать. Все равно надо еще сдавать на аттестат зрелости за курс мужской гимназии. Физику, латынь… С дипломом женской гимназии в университет не принимают. Да и заработать не мешает. Дома – четыре сестры, брат. Маруся – старшая. А работник один отец. Оплачивать университет ему не по карману.
Приказ об открытии физико-математического факультета в Томском университете был подписан только летом 1917 года. Занятия начались в октябре. В число студентов первого курса новорожденного факультета попала и Мария Большанина. Сдавать на аттестат зрелости не понадобилось. Женское неравноправие уничтожила февральская революция.
Начались студенческие будни. Лекции, лабораторные занятия, решение задач. Уже стояли ноябрьские холода, когда во время лекции Поспелова, читавшего курс общей физики, по рядам заходил пожелтевший газетный листок. В нем сообщалось о событиях в Петрограде. В Томский университет пришел Великий Октябрь.
Трудные были студенческие голы. Голодные и холодные. Дважды с востока на запад и с запада на восток прокатился по Сибири Колчак. Шла гражданская война. Четыреста студентов поступило на физико-математический факультет в его первом радостном семнадцатом году. К четвертому, последнему курсу осталось … пять девушек: три математика, одна естественница и один физик – Большанина Мария Александровна.
Серьезная, уравновешенная, увлеченная. На фоне большой черной доски четко вырисовывалась маленькая тоненькая фигурка в зеленом, перешитом из маминого, платьице. Она великолепно решала задачи, уверенно отвечала на экзаменах. Способной студентке четвертого курса предложили вести лабораторный практикум на рабфаке. Так, еще на студенческой скамье, начался трудный и радостный путь педагога.
Во все времена и у всех народов педагогика считалась и считается наукой. Ее преподают, изучают. Пишут научные труды и защищают диссертации. И все-таки самое скрупулезное использование детальнейших указаний прославленных педагогов никогда не было и не будет гарантией педагогического успеха. Иной лектор и говорит, как по писаному, и формулы пишет художественно, а у студентов глаза слипаются. У другого и фразы корявые, и почерк некрасив, а у слушателей глаза горят, мысли работают на скоростном режиме, и звонок, как гром с ясного неба. Так что педагогика – это еще и искусство. А для искусства нужен талант.
Большанинские лекции описать невозможно. Их надо слушать. Слушать, улавливая за прозрачной ясностью, удивительной простотой изложения титанический бесконечный труд. Неутомимое желание показать, объяснить, донести до слушателей четкую гармонию и неизбежность физических закономерностей, неожиданную красоту и увлекательность явлений природы. Скупой и выразительный жест. Негромкий, мягкий голос. Спокойствие, простота. Но вот голос становится звонче, неожиданная улыбка освещает лицо. Глаза зажигаются вдохновением и азартом. И… уже невозможно оставаться безучастным слушателем. Хочется вместе искать и распутывать причины и следствия, сопоставлять факты, анализировать и планировать эксперимент. И кажется, что лектор именно сейчас открывает излагаемые факты, додумывается до их объяснения.
В свою очередь энтузиазм аудитории действует на лектора, который снова и снова зажигает молодые умы. Это называется обратной связью. Настоящая лекция обязательно эмоциональна. Только в отличие от искусства, которое использует эмоции для воздействия на разум, лектор вызывает эмоции, обращаясь к разуму и только к разуму.
Страстность и увлеченность необходимо сочетается с холодной трезвостью логических построений. Образность физических представлений – с корректностью математического расчета.
Конечно, далеко не все нюансы и детали, продуманные и выстраданные за долгие годы работы, улавливаются неискушенной еще студенческой аудиторией. Зато, какое богатство обнаруживают в лекциях Марии Александровны ее коллеги – ученики. Жаль, что так редко практикуется сейчас среди молодых преподавателей хороший обычай: слушать лекционные курсы заслуженных мастеров своего дела.
Лекционная работа – каторжный труд. Но этот труд не только обогащает «каторжника» продуманными знаниями, не только расширяет кругозор, но и одаряет. Радостью сопереживания с юностью, впервые открывающей мир. Соучастием с молодостью. «Я прежде всего педагог, -- говорит Мария Александровна, -- Какое это живое, бесконечно интересное дело!»
Преподавание, особенно чтение специальных курсов, не позволяет оставаться в стороне от новостей науки. Тем более в бурные двадцатые, тридцатые годы. Вырастала из пеленок и делала первые шаги квантовая механика. Начиналось победное вторжение в технику специальной теории относительности. Прочно и основательно утверждалась в науке физика микромира, проникая даже в незыблемо классические разделы физики твердого тела первыми трещинами дислокаций. Из запросов техники, из успехов теории рождалась физика металлов. Незаметно, как-то само собой началась научная работа. В роли ученицы и сотрудницы профессора В.Д. Кузнецова сначала (еще со студенческой скамьи), в роли руководителя научного коллектива металлофизиков Сибирского физико-технического института потом. Научные статьи, монографии. В 1941 году Мария Александровна защищает докторскую диссертацию, посвященную проблеме пластичности и прочности металлов. В 1942 году она становится лауреатом Государственной премии.
Руководитель научного коллектива не может стоять ни вне этого коллектива, ни над ним. Иначе он неминуемо вырождается, как ученый. Сослуживцы знают, что с Марией Александровной можно и нужно спорить на равных. Свое мнение она отстаивает азартно и горячо до тех пор, пока убеждена в своей правоте. И открыто признает и утвердит правоту своего оппонента, если логика фактов окажется на его стороне. Невозможно даже представить, чтобы Мария Александровна делала «ученый вид» при обсуждении вопросов, о которых она не имеет четкого представления. Она прямо говорит: «Я этого не понимаю», тем самым утверждая и укрепляя свой авторитет безупречного рыцаря науки.
С таким руководителем работать и трудно, и радостно. Трудно, потому что требовательность Марии Александровны беспредельна. Она не поленится позвонить в библиотеку, проверить, работает ли над литературой молодая легкомысленная ассистентка, согласно ею же составленному расписанию, или же бегает, чего доброго, по весеннему солнцепеку, а то и по магазинам. Она может разнести в пух и прах нерадивого. Радостно – потому что Мария Александровна умеет ценить и поиск, и инициативу, и, прежде всего, собственное уменье сотрудников.
Неиссякаемая энергия и трудолюбие, неутомимая жажда познания, смелый полет мысли – среди своих молодых коллег Мария Александровна всегда оказывается самой молодой. Щедро одаряя богатством своего опыта, своего ума, она зажигает и вдохновляет. Это редкостный дар. Особенно в сочетании с абсолютной трезвостью критического ума ученого.
И вот уже ученики по-большанински требовательно и самозабвенно воспитывают своих учеников. Так образуется и растет научная школа.
И город, старый сибирский город, растет и хорошеет на глазах. Давно забыты деревянные тротуары. По асфальту улиц шуршат шинами автомобили. Стремительно проносятся троллейбусы. Широкой дугой изогнулся над Томью новый мост. Вечерами проспекты и улицы заливает электрический свет. И только капризная мода предлагает покупателям электросветильник, выполненный в форме старинной керосиновой лампы.
Каменные громады многоэтажных зданий шагнули к первому переезду. За березовыми стволами рощи железнодорожных дач блестит зеркальными стеклами новое здание Сибирского физико-технического института. Рядом с университетом и на базе университета и технологического (политехнического) института возникли и выросли новые вузы и НИИ, оборудованные и оснащенные по последнему слову научной техники. Вычислительный центр, реактор, ускорители. Томск 1973 года – это город науки, город вузов.
Утром оживает университетская роща. Шумный, веселый студенческий поток вливается во второй (физический) корпус, растекается по аудиториям. Сейчас прозвенит звонок. Войдет лектор. И широко раскроются пытливые глаза в радостном удивлении перед стройной закономерностью мира. Для них, для будущего физики пишет теперь Мария Александровна свои книги. Молодость продолжается. И нет конца.
Н.В.Кудрявцева
На весеннем солнышке дымят досчатые тротуары. На главных улицах: Почтамтской, Бульварной, Миллионной протаяла булыжная мостовая. Цокают по булыжнику лошадиные копыта. Летят из-под полозьев ошметки мокрого снега. Извозчик везет барыню – шуба с меховым воротником шалью, низкое декольте: такая мода.
В центре города зеркальные витрины магазинов. Каменные арки гостиного ряда. Пудовые замки на дверях купеческих складов. Базар. Богатые особняки на каменном фундаменте. Деревянные чудо терема. Вокруг дома и домишки с садами, огородами, постройками для скота.
В домах большие печи-голландки зимой жарко натоплены. До блеска ухожены полы. Керосиновые лампы под абажурами зеленого стекла. Новомодное электричество – в учреждениях, да у богатых домовладельцев.
Летом томские обыватели ходят по грибы, по ягоды. Запасаются на зиму. Благо белые грибы – рукой подать: и в Михайловской роще, и на железнодорожных дачах. Земляника – прямо против вокзала, только через рельсы перейти. Зимой – ходят друг к другу в гости, играют в преферанс. Хозяйки похваляются домашними заготовками. Степенная размеренная жизнь. На века.
О женихах мечтают девчонки, о нарядах, о доме собственном. У Маруси Большаниной – другой идеал. Строгая, умная, обожаемая Надежда Алексеевна Красина. Учительница математики Мариинской женской гимназии города Томска.
«Девочки, программу гимназического курса мы закончили, материал повторили. В оставшееся время я буду заниматься с желающими высшей математикой»
Вот так, как Надежда Алексеевна, спокойно и уверенно войти в класс. «Здравствуйте, девочки! Сегодня мы с вами…»
Ходят слухи, что в Томском университете откроют физико-математический факультет. Вот бы куда попасть! Ничего, что придется подождать. Все равно надо еще сдавать на аттестат зрелости за курс мужской гимназии. Физику, латынь… С дипломом женской гимназии в университет не принимают. Да и заработать не мешает. Дома – четыре сестры, брат. Маруся – старшая. А работник один отец. Оплачивать университет ему не по карману.
Приказ об открытии физико-математического факультета в Томском университете был подписан только летом 1917 года. Занятия начались в октябре. В число студентов первого курса новорожденного факультета попала и Мария Большанина. Сдавать на аттестат зрелости не понадобилось. Женское неравноправие уничтожила февральская революция.
Начались студенческие будни. Лекции, лабораторные занятия, решение задач. Уже стояли ноябрьские холода, когда во время лекции Поспелова, читавшего курс общей физики, по рядам заходил пожелтевший газетный листок. В нем сообщалось о событиях в Петрограде. В Томский университет пришел Великий Октябрь.
Трудные были студенческие голы. Голодные и холодные. Дважды с востока на запад и с запада на восток прокатился по Сибири Колчак. Шла гражданская война. Четыреста студентов поступило на физико-математический факультет в его первом радостном семнадцатом году. К четвертому, последнему курсу осталось … пять девушек: три математика, одна естественница и один физик – Большанина Мария Александровна.
Серьезная, уравновешенная, увлеченная. На фоне большой черной доски четко вырисовывалась маленькая тоненькая фигурка в зеленом, перешитом из маминого, платьице. Она великолепно решала задачи, уверенно отвечала на экзаменах. Способной студентке четвертого курса предложили вести лабораторный практикум на рабфаке. Так, еще на студенческой скамье, начался трудный и радостный путь педагога.
Во все времена и у всех народов педагогика считалась и считается наукой. Ее преподают, изучают. Пишут научные труды и защищают диссертации. И все-таки самое скрупулезное использование детальнейших указаний прославленных педагогов никогда не было и не будет гарантией педагогического успеха. Иной лектор и говорит, как по писаному, и формулы пишет художественно, а у студентов глаза слипаются. У другого и фразы корявые, и почерк некрасив, а у слушателей глаза горят, мысли работают на скоростном режиме, и звонок, как гром с ясного неба. Так что педагогика – это еще и искусство. А для искусства нужен талант.
Большанинские лекции описать невозможно. Их надо слушать. Слушать, улавливая за прозрачной ясностью, удивительной простотой изложения титанический бесконечный труд. Неутомимое желание показать, объяснить, донести до слушателей четкую гармонию и неизбежность физических закономерностей, неожиданную красоту и увлекательность явлений природы. Скупой и выразительный жест. Негромкий, мягкий голос. Спокойствие, простота. Но вот голос становится звонче, неожиданная улыбка освещает лицо. Глаза зажигаются вдохновением и азартом. И… уже невозможно оставаться безучастным слушателем. Хочется вместе искать и распутывать причины и следствия, сопоставлять факты, анализировать и планировать эксперимент. И кажется, что лектор именно сейчас открывает излагаемые факты, додумывается до их объяснения.
В свою очередь энтузиазм аудитории действует на лектора, который снова и снова зажигает молодые умы. Это называется обратной связью. Настоящая лекция обязательно эмоциональна. Только в отличие от искусства, которое использует эмоции для воздействия на разум, лектор вызывает эмоции, обращаясь к разуму и только к разуму.
Страстность и увлеченность необходимо сочетается с холодной трезвостью логических построений. Образность физических представлений – с корректностью математического расчета.
Конечно, далеко не все нюансы и детали, продуманные и выстраданные за долгие годы работы, улавливаются неискушенной еще студенческой аудиторией. Зато, какое богатство обнаруживают в лекциях Марии Александровны ее коллеги – ученики. Жаль, что так редко практикуется сейчас среди молодых преподавателей хороший обычай: слушать лекционные курсы заслуженных мастеров своего дела.
Лекционная работа – каторжный труд. Но этот труд не только обогащает «каторжника» продуманными знаниями, не только расширяет кругозор, но и одаряет. Радостью сопереживания с юностью, впервые открывающей мир. Соучастием с молодостью. «Я прежде всего педагог, -- говорит Мария Александровна, -- Какое это живое, бесконечно интересное дело!»
Преподавание, особенно чтение специальных курсов, не позволяет оставаться в стороне от новостей науки. Тем более в бурные двадцатые, тридцатые годы. Вырастала из пеленок и делала первые шаги квантовая механика. Начиналось победное вторжение в технику специальной теории относительности. Прочно и основательно утверждалась в науке физика микромира, проникая даже в незыблемо классические разделы физики твердого тела первыми трещинами дислокаций. Из запросов техники, из успехов теории рождалась физика металлов. Незаметно, как-то само собой началась научная работа. В роли ученицы и сотрудницы профессора В.Д. Кузнецова сначала (еще со студенческой скамьи), в роли руководителя научного коллектива металлофизиков Сибирского физико-технического института потом. Научные статьи, монографии. В 1941 году Мария Александровна защищает докторскую диссертацию, посвященную проблеме пластичности и прочности металлов. В 1942 году она становится лауреатом Государственной премии.
Руководитель научного коллектива не может стоять ни вне этого коллектива, ни над ним. Иначе он неминуемо вырождается, как ученый. Сослуживцы знают, что с Марией Александровной можно и нужно спорить на равных. Свое мнение она отстаивает азартно и горячо до тех пор, пока убеждена в своей правоте. И открыто признает и утвердит правоту своего оппонента, если логика фактов окажется на его стороне. Невозможно даже представить, чтобы Мария Александровна делала «ученый вид» при обсуждении вопросов, о которых она не имеет четкого представления. Она прямо говорит: «Я этого не понимаю», тем самым утверждая и укрепляя свой авторитет безупречного рыцаря науки.
С таким руководителем работать и трудно, и радостно. Трудно, потому что требовательность Марии Александровны беспредельна. Она не поленится позвонить в библиотеку, проверить, работает ли над литературой молодая легкомысленная ассистентка, согласно ею же составленному расписанию, или же бегает, чего доброго, по весеннему солнцепеку, а то и по магазинам. Она может разнести в пух и прах нерадивого. Радостно – потому что Мария Александровна умеет ценить и поиск, и инициативу, и, прежде всего, собственное уменье сотрудников.
Неиссякаемая энергия и трудолюбие, неутомимая жажда познания, смелый полет мысли – среди своих молодых коллег Мария Александровна всегда оказывается самой молодой. Щедро одаряя богатством своего опыта, своего ума, она зажигает и вдохновляет. Это редкостный дар. Особенно в сочетании с абсолютной трезвостью критического ума ученого.
И вот уже ученики по-большанински требовательно и самозабвенно воспитывают своих учеников. Так образуется и растет научная школа.
И город, старый сибирский город, растет и хорошеет на глазах. Давно забыты деревянные тротуары. По асфальту улиц шуршат шинами автомобили. Стремительно проносятся троллейбусы. Широкой дугой изогнулся над Томью новый мост. Вечерами проспекты и улицы заливает электрический свет. И только капризная мода предлагает покупателям электросветильник, выполненный в форме старинной керосиновой лампы.
Каменные громады многоэтажных зданий шагнули к первому переезду. За березовыми стволами рощи железнодорожных дач блестит зеркальными стеклами новое здание Сибирского физико-технического института. Рядом с университетом и на базе университета и технологического (политехнического) института возникли и выросли новые вузы и НИИ, оборудованные и оснащенные по последнему слову научной техники. Вычислительный центр, реактор, ускорители. Томск 1973 года – это город науки, город вузов.
Утром оживает университетская роща. Шумный, веселый студенческий поток вливается во второй (физический) корпус, растекается по аудиториям. Сейчас прозвенит звонок. Войдет лектор. И широко раскроются пытливые глаза в радостном удивлении перед стройной закономерностью мира. Для них, для будущего физики пишет теперь Мария Александровна свои книги. Молодость продолжается. И нет конца.
Н.В.Кудрявцева