Проблемы теоретической экономики
Мне нравилась моя работа заведующего кафедрой. Размышляя о содержании курсов обучения студентов, которых мы готовили как прикладных математиков, я пришел к убеждению, что студенты должны иметь представление о том богатстве идей и способов описания реальности с помощью математики, которое было накоплено за многие столетия в различных областях физики, химии, биологии, социологии и прочих наук. После некоторых размышлений я догадался, что это должен быть курс "Методы математического моделирования", который я своею властью ввел немедленно как спецкурс, и приступил к апробированию содержания.
На первой лекции я задавал студентам риторический вопрос: умеете ли вы говорить? Ответ был очевиден. Я продолжал: существуют ли правила, по которым вы разговариваете? Очевидно, правильная речь строится по некоторым правилам. Знаете ли вы правила, по которым вы разговариваете? Ответ на этот вопрос был менее определённый: вроде бы все знают правила, но никто не берётся их сформулировать. Подобная ситуация и с математическим моделированием. Те, кто занимаются математическим моделированием в различных областях, не руководствуются какими-либо явно сформулированными правилами, они научились этому делу, также как и говорить, по подражанию. И потому лучший способ познакомить с методами математического моделирования -- рассмотреть конкретные образцы применения математического моделирования. Этим и определилось содержание курса, который в лучшие годы продолжался в течение двух семестров.
В 1986 году на Всесоюзной школе-семинаре "Математическое моделирование в науке и технике" в Перми я показал программу курса Александру Андреевичу Самарскому. Сидя в президиуме заседания, он пролистал программу, и в перерыве вернул мне со словами: "Будете издавать, напишу отзыв". Позже я имел возможность показать программу Никите Николаевичу Моисееву, и он сказал "Если хотите издать, я помогу". Однако от программы до печатного текста -- огромное расстояние даже при наличии лекционных заметок, Книга была издана значительно позже (Покровский В.Н. Введение в термодинамику сложных систем: Принципы математического моделирования и некоторые приложения. URSS: ЛЕНАНД, Москва, 2014), и -- увы! -- я уже не мог обратиться к кому-либо из них за советом и поддержкой.
Чтобы изложить содержание курса последовательно, нужно было уяснить для себя много вопросов, и с этим связаны мои экскурсы в термодинамику и в учение о народном хозяйстве. При работе над текстом хотелось использовать единообразный методологический подход к многочисленным моделям и теориям, будь то физика или экономика. Однако, если в физике, химии, биологии математическая модель представляет теорию, то есть само знание, то в науках о народном хозяйстве я столкнулся со странным разделением: некоторые считают, что существует экономика, как знание об объекте, и отдельно существуют математические модели, как моделирование знания об объекте. Я пришёл к убеждению, что наука о народном хозяйстве должна формулироваться по подобию естественных наук как эконодинамика. Впрочем, как я узнал в последующем, того же мнения придерживаются многие, может быть, большинство исследователей.
Благодаря самоотверженной работе преподавателей, кафедра успешно готовила прикладных математиков; студенты побеждали на Российских соревнованиях программистов. Продолжалось исследование полимеров, этим занимались два сотрудника и аспиранты. Но… у начальства появились сомнения в эффективности нашей научной работы, экономический эффект, как его было принято подсчитывать, был равен нулю. Я пытался говорить и писать, что мы занимаемся фундаментальными исследованиями, которые окупаются другим образом, но напрасно: партийная организация и народный контроль действовали агрессивно и бескомпромиссно... Кем-то был запущен механизм давления, и возможно дело было не только в «экономическом эффекте», который, в общем-то, никому и не нужен был. Такого рода компании приводят только к разрушению, что и было достигнуто. Я и тогда не воспринимал серьёзно все попытки оценить эффективность научной работы рублями.
***
В сентябре 1987 года мы поселились в Москве, на Шелепихе, а я поступил на работу в Московский Экономико-Стататистический Институт, на кафедру прикладной математики. Выбор не был случайным: я всё более и более втягивался в изучение экономических процессов и понимал, что для благоприятного развития исследований нужно находиться в соответствующей среде. Читая курс «Методы оптимизации», я фактически освоил весь существующий математический аппарат экономической теории, которая не выглядела совершенной, скорее можно было сказать, что теория представлялась во фрагментах. В своем курсе «Методы математического моделирования» я приступил к формулировке своего понимания теории, первые оригинальные работы были выполнены Ириной Анатольевной Киселевой, которая была моей первой аспиранткой по экономическим проблемам. Я далее планировал привлечь к работе студентов и аспирантов, но студенты и аспиранты уже не хотели серьёзно работать, а хотели зарабатывать деньги… Это был уже 1993 год, всё разваливалось на глазах. В такой ситуации я предпочёл воспользоваться предоставившейся возможностью – уехать на Мальту, в Мальтийский университет.
***
В один из вечеров мы (с Ю. К. Кокориным) имели беседу с маленьким, тоненьким, самоуверенным японцем Дои, теория которого была хорошо известна благодаря совместным публикациям с Сэмом Едвардсом. Я пытался объяснить ему наши представления о динамике макромолекулы, но закончилось тем, что он заявил тоном, которым учитель наставляет ученика:
-- Нет, я этого не понимаю.
У меня осталось впечатление, что он и не хотел понимать.
Когда я рассказал много позже об этом разговоре Наилу Фаткуллину, который также был на этой конференции и на заключительном банкете вместе с Понюковым сидел напротив нас, получил ответ:
-- Он действительно не понимает. Это сложные вещи.
Мне нравилась моя работа заведующего кафедрой. Размышляя о содержании курсов обучения студентов, которых мы готовили как прикладных математиков, я пришел к убеждению, что студенты должны иметь представление о том богатстве идей и способов описания реальности с помощью математики, которое было накоплено за многие столетия в различных областях физики, химии, биологии, социологии и прочих наук. После некоторых размышлений я догадался, что это должен быть курс "Методы математического моделирования", который я своею властью ввел немедленно как спецкурс, и приступил к апробированию содержания.
На первой лекции я задавал студентам риторический вопрос: умеете ли вы говорить? Ответ был очевиден. Я продолжал: существуют ли правила, по которым вы разговариваете? Очевидно, правильная речь строится по некоторым правилам. Знаете ли вы правила, по которым вы разговариваете? Ответ на этот вопрос был менее определённый: вроде бы все знают правила, но никто не берётся их сформулировать. Подобная ситуация и с математическим моделированием. Те, кто занимаются математическим моделированием в различных областях, не руководствуются какими-либо явно сформулированными правилами, они научились этому делу, также как и говорить, по подражанию. И потому лучший способ познакомить с методами математического моделирования -- рассмотреть конкретные образцы применения математического моделирования. Этим и определилось содержание курса, который в лучшие годы продолжался в течение двух семестров.
В 1986 году на Всесоюзной школе-семинаре "Математическое моделирование в науке и технике" в Перми я показал программу курса Александру Андреевичу Самарскому. Сидя в президиуме заседания, он пролистал программу, и в перерыве вернул мне со словами: "Будете издавать, напишу отзыв". Позже я имел возможность показать программу Никите Николаевичу Моисееву, и он сказал "Если хотите издать, я помогу". Однако от программы до печатного текста -- огромное расстояние даже при наличии лекционных заметок, Книга была издана значительно позже (Покровский В.Н. Введение в термодинамику сложных систем: Принципы математического моделирования и некоторые приложения. URSS: ЛЕНАНД, Москва, 2014), и -- увы! -- я уже не мог обратиться к кому-либо из них за советом и поддержкой.
Чтобы изложить содержание курса последовательно, нужно было уяснить для себя много вопросов, и с этим связаны мои экскурсы в термодинамику и в учение о народном хозяйстве. При работе над текстом хотелось использовать единообразный методологический подход к многочисленным моделям и теориям, будь то физика или экономика. Однако, если в физике, химии, биологии математическая модель представляет теорию, то есть само знание, то в науках о народном хозяйстве я столкнулся со странным разделением: некоторые считают, что существует экономика, как знание об объекте, и отдельно существуют математические модели, как моделирование знания об объекте. Я пришёл к убеждению, что наука о народном хозяйстве должна формулироваться по подобию естественных наук как эконодинамика. Впрочем, как я узнал в последующем, того же мнения придерживаются многие, может быть, большинство исследователей.
Благодаря самоотверженной работе преподавателей, кафедра успешно готовила прикладных математиков; студенты побеждали на Российских соревнованиях программистов. Продолжалось исследование полимеров, этим занимались два сотрудника и аспиранты. Но… у начальства появились сомнения в эффективности нашей научной работы, экономический эффект, как его было принято подсчитывать, был равен нулю. Я пытался говорить и писать, что мы занимаемся фундаментальными исследованиями, которые окупаются другим образом, но напрасно: партийная организация и народный контроль действовали агрессивно и бескомпромиссно... Кем-то был запущен механизм давления, и возможно дело было не только в «экономическом эффекте», который, в общем-то, никому и не нужен был. Такого рода компании приводят только к разрушению, что и было достигнуто. Я и тогда не воспринимал серьёзно все попытки оценить эффективность научной работы рублями.
***
В сентябре 1987 года мы поселились в Москве, на Шелепихе, а я поступил на работу в Московский Экономико-Стататистический Институт, на кафедру прикладной математики. Выбор не был случайным: я всё более и более втягивался в изучение экономических процессов и понимал, что для благоприятного развития исследований нужно находиться в соответствующей среде. Читая курс «Методы оптимизации», я фактически освоил весь существующий математический аппарат экономической теории, которая не выглядела совершенной, скорее можно было сказать, что теория представлялась во фрагментах. В своем курсе «Методы математического моделирования» я приступил к формулировке своего понимания теории, первые оригинальные работы были выполнены Ириной Анатольевной Киселевой, которая была моей первой аспиранткой по экономическим проблемам. Я далее планировал привлечь к работе студентов и аспирантов, но студенты и аспиранты уже не хотели серьёзно работать, а хотели зарабатывать деньги… Это был уже 1993 год, всё разваливалось на глазах. В такой ситуации я предпочёл воспользоваться предоставившейся возможностью – уехать на Мальту, в Мальтийский университет.
***
Международная полимерная конференция в Пущино в июне 1991 года была замечательным событием. Принцип изоляции иностранцев был отброшен, и в отличие от того, что было раньше (например, в Киеве в 1978 году на международном симпозиуме по резинам), мы завтракали, обедали и ужинали за одним столом с иностранцами. Напротив нас сидели американцы: стройный подтянутый мулат, который говорил, что слушал лекции Фейнмана, индиец Muthukumar и пожилой, который после некоторых размышлений спросил по-русски: «Где твой дом?».
Была жара! Иногда вместо слушания докладов мы купались в Оке.В один из вечеров мы (с Ю. К. Кокориным) имели беседу с маленьким, тоненьким, самоуверенным японцем Дои, теория которого была хорошо известна благодаря совместным публикациям с Сэмом Едвардсом. Я пытался объяснить ему наши представления о динамике макромолекулы, но закончилось тем, что он заявил тоном, которым учитель наставляет ученика:
-- Нет, я этого не понимаю.
У меня осталось впечатление, что он и не хотел понимать.
Когда я рассказал много позже об этом разговоре Наилу Фаткуллину, который также был на этой конференции и на заключительном банкете вместе с Понюковым сидел напротив нас, получил ответ:
-- Он действительно не понимает. Это сложные вещи.