​Европейские впечатления

Мы поселились в так называемом мазонетте -- квартире с отдельным входом и большой верандой (крышей) с видом на море. В ясные, зимние вечера с веранды можно было видеть огни Сицилии, а однажды утром мы обнаружили, что вся крыша покрыта черным порошком, и не сразу сообразили, что это пепел сицилийского вулкана Этна. В первую же осень мы были свидетелями невиданного шторма: выл ветер, лились потоки воды, и все небо непрерывно сияло пурпурным светом.
***
Под нами, в полуподвальном этаже (a ground floor на Мальте -- это совсем не то, что полуподвальный этаж в России: летом там не так жарко, а зимой теплее) жила англичанка Нита (Nita) с мальчиком Скоттом и мальтийским мужем, который имел квалификацию пилота и имел собственный самолёт. Произношение Ниты немного отличалось от стандартного произношения ВВС, но это не затрудняло наше общение, и иногда мы вместе отправлялись на прогулку по острову, чему Нита и её маленький сын радовались. Однажды довольная Нита, направляя свой автомобиль к дому, произнесла:
-- One more splendid afternoon is coming to its end. (Еще одно великолепное послеполуденное время подходит к своему концу.)
И добавила:
-- Вы не можете сказать «beautiful afternoon», но можете сказать «beautiful day».
Мы со Скотом весело повторили несколько раз:
-- One more splendid afternoon is coming to its end.
Иногда я брал мальчика Скотта на прогулку, рассказывал ему что-нибудь и читал встречающиеся названия, например:
-- High Ridge.
Маленький мальчик Скотт возмущался:
-- There is no such a word – ridge. There is a word – bridge. You are Russian, but I am English and I know better. (Нет такого слова – ridge -- гребень горы. Есть слово – bridge -- мост. Ты русский, а я англичанин и я знаю лучше.)
Другим замечательным соседом был Оресто, полугрек, полуиспанец. Как и все мальтийцы, Оресто говорил на трёх языках: мальтийском, английском и итальянском. Кроме того, он знал и другие языки. Как-то я спросил его, может ли он говорить по-испански, на что он ответил:
-- Не знаю, не пробовал, но, наверное, смогу.
Оресто возил нас показывать остров. Как-то он предложил посетить американский авианосец, который находился несколько дней у причалов Валлетты. Авианосец поразил нас своими размерами: в его трюме помещались два катера и несколько вертолётов Сикорского.
Мальтийский университет был основан в 1592 году рыцарями ордена госпитальеров, и от того времени осталось разве что старое здание университета в Валлетте, в котором самая большая аудитория по-прежнему носит название Magna aula. Сейчас университет расположен на новом месте, во Мзиде и представляет собой современное учебное заведение с неизбежным налётом провинциальности; система обучения и учебные программы следуют Британским традициям. В университете у меня не было каких-либо особых обязанностей; я был свободен и использовал свое время, чтобы заняться своими исследованиями по динамике полимеров и эконодинамике. В библиотеке университета был свободный доступ, и я просмотрел множество книг и журналов. Мне удалось связаться с некоторыми исследователями в Европе, о чём я подробнее рассказываю далее.
Роль мальтийской академии наук играет Maltese Chamber of Scientists (мальтийская палата учёных); я произнёс там свой доклад ‘The slow relaxation of macromolecules and viscoelasticity of polymers’ 12 декабря 1997 года. Я попробовал прочесть несколько лекций в университете, но моя первая попытка это рода не была очень удачной.
***

В конце мая 1995 года мы собрались в Грецию, на конференцию по теоретической экономике на острове Кефалония, и нам нужно было получить визу. Мы разыскали греческого консула, который, как оказалось, был женат на мальтийке и жил в Валлетте над магазином своей жены. Он принял нас очень приветливо в своей резиденции, как людей принадлежащих  к православной вере, снабдил картами и признался неожиданно, что скучает по Греции:
-- Там овощи, фрукты, а тут … Ничего нет.
И вот мы оказались на священной земле Эллады, в Афинах. Когда мне было одиннадцать лет, я прочитал переложение греческих мифов, и с тех пор имена Зевса, Геракла и многих других богов и героев застряли в моей голове, но я даже и не мыслил о том, чтобы побывать на их родине. А теперь… Афины, Акрополь… Около входа на Акрополь табличка с указанием на Ареопаг (Areopagus), куда надо было подниматься по отполированным камням. У меня затрепетало сердце, я разулся, чтобы не поскользнуться, и осторожно вскарабкался наверх, где ничего не было, только голые камни; внизу виднелись крыши старинного города. Наверное, раньше здесь или около стояли какие-то строения, где совещались старейшины...
По отполированным тысячами ног ступеням Пропилей мы поднялись на Акрополь, обошли развалины храмов и от колонн Парфенона взглянули на панораму легендарного города…
Остров Кефалония, где проходила конференция, известен уникальным явлением: на его каменистом берегу обнаружено отверстие, в которое из моря постоянно утекает вода. Но ещё более остров Кефалония славен тем, что недалеко от него лежит воспетый Гомером остров Итака, где по преданиям царствовал легендарный Одиссей. Однако жители Кефалонии, по крайней мере, туристские гиды стараются оспорить это свидетельство в пользу своего острова. Около Пороса, куда всех участников конференции привезли на экскурсию, нам показали раскопки древнего дворца и большой могилы.
-- Видите, -- сказала сопровождающая, -- по богатству погребения мы заключаем, что это могила царя. Дворец рядом и вся топонимика свидельствует, что это место, описанное Гомером. Значит, ... это могила Одиссея.
Воистину славен был Одиссей! На острове Гозо в Мальтийском архипелаге до сих пор показывают пещеру, где нимфа Калипсо девять лет удерживала Одиссея.
***
В мае 1996 года с помощью Dr. Emmanuel Sinagra я договорился с Professor Mallamace поработать в библиотеке университета в Мессине, на Сицилии, но что-то случилось у Professor Mallamace и он просил отложить визит на неопределённое время. Мы уже имели визы в наших паспортах и, чтобы они не пропадали зря, решили отправиться в автобусное путешествие по Италии: Рим – Азизи -- Флоренция – Падова – Венеция. В Риме мы поднялись на собор Святого Петра (помните, как Марчелло Мастрояни в «Сладкой жизни» взбирался по узкой лестнице?); трудности восхождения вознаграждаются великолепными видами на Рим. Мне очень хотелось посмотреть на легендарный древний Рим, остатки которого были огорожены и превращены в заповедник. Я купил билет и отправился по дороге в прошлое, но, взглянув на небо, понял: сейчас пойдёт дождь. Я поспешил назад к выходу, и как только мы зашли в кафе на противоположной стороне улицы, хлынул ливень. Мы поспешили спрятаться внутри и, проходя мимо столика, услышали русскую речь, на которую поначалу не обратили внимания. Но внезапно мы осознали, что мы в Италии и русская речь говорит о том, что мы встретили соотечественников. Мы разговорились, и, когда они упомянули, что были на Капри, мы сразу же спросили:
-- А вы видели виллу, где жил Алексей Максимович в то время, когда его навестил Владимир Ильич?
-- К сожалению … Мы спрашивали, но никто не мог нам указать.
Когда, в связи с конференцией по динамике полимеров, мы оказались на Капри в 1997 году, то решили всё-таки найти эту виллу. После того, как мы спросили о Горьком несколько человек, нам указали направление. Моросил дождь, но мы двигались по тесным проходам и, наконец, оказались перед виллой (по-видимому, вилла «Серфина», ныне «Пьерина»), которая выглядела нежилой; на решетке была прикреплена доска с надписью, свидетельствующей, что здесь в 1911-13 годах проживал Максим Горький. Алексей Максимович жил и на других виллах, но мы были удовлетворены и не стали искать другие места пребывания Алексея Максимовича на Капри.
Наше путешествие продолжалось; мы посетили Азизи, родину и место упокоения святого Франциска; Флоренцию с её музеями и Давидом на центральной площади; Падову, где посетили монастырь и ели очень вкусные булочки... . Венеция была конечным пунктом нашего путешествия; мы пробыли там три дня и побродили по всем местам, которые посещают туристы. В последний день пребывания пошел дождь, уровень моря поднялся и некоторые набережные каналов оказались под водой...
***
В мае 1997 года в Аугсбурге (Augsburg, Германия) я принимал участие в конференции по экономической эволюционной теории, организованной профессором Ханушем (Professor Horst Hanusch). Состав участников был очень представительным, а доклады очень интересными. Я внимательно выслушал всё, что там обсуждалось.  Профессора Хануша я встретил ещё раз в Пущино, в 2009 году, на конференции по эволюционной экономике. Он сказал, что теперь он в начальниках и у него больше возможностей.
Со словом Германия связано много добрых ассоциаций: сказки братьев Гримм, немецкая философия и учёность (помните: «... он из Германии туманной привёз учености плоды...»), но, наверное, прежде всего, мы вспоминаем о знаменитом немецком порядке, с которым мы также столкнулись, когда ехали из Аугсбурга во Фрейбург. В наш почти пустой вагон вошел ревизор, он подошел к нам, посмотрел наши билеты и начал что-то возмущенно говорить. Мы не понимали, но он показал на табличку: оказывается, мы заняли неположенные нам места для инвалидов.
Благодаря любезности профессора Джозефа Хонеркампа (Josef Honerkampf) я посетил университет Фрейбурга. Я занимался тогда своей монографией по полимерам и в библиотеках университета я искал необходимые мне работы. Во Фрейбурге мы встретили русских немцев, с которыми познакомились на Мальте. Оказалось, что во Фрейбурге проживало немало немцев из России; с бывшими соотечественниками мы посетили  французский город Кальмар.
По дороге из Фрейбурга в Дюссельдорф, из окна поезда мы увидели знаменитую скалу над Рейном, где по преданию сидела прекрасная Лорелай (я ещё помню картинку из школьного учебника немецкого языка рядом со стихотворением Гейне: … Die schönste Jungfrau sitzet dort oben wunderbar… ).  Но скала была пуста, когда поезд промчал нас по противоположному берегу реки.  Как жалко, что исчезают герои старых преданий!
Дюссельдорф – родина Гейне, сохранился дом в старом городе, где он родился. Мы бродили по городу, по набережной Рейна. Из Дюссельдорфа съездили в Amsterdam, где бродили по улицам старого города, и в Кёльн, где посетили знаменитый собор.
***
По приглашению профессора Кремера (Professor Kurt Kremer) сентябрь 2004 года я провёл в Майнце (Mainz, Germany), в институте полимерных исследований общества Макса Планка (Max-Plank-Institut fur Polymerforschung), где встретил старого знакомого по Черноголовке Вахтанга Ростиашвили.
-- Мне уже семьдесят. – сказал я.
-- Не может быть! – искренне удивился Вахтанг.
-- Сколько же тебе?
-- Пятьдесят пять. – Вахтанг на миг остановился и, кажется, удивился опять.
Институт имел прекрасные возможности для работы: кроме того, что имелась библиотека с основными полимерными журналами, можно было по Интернету находить и скачивать статьи из очень большого набора научных журналов. Я имел возможность обсудить полимерные проблемы с профессором Кремером и сотрудниками института. В Майнце меня навестил Григорий Владимирович Пышнограй, с которым мы прогулялись по городу и даже выпили пива в баре.
Это было время, когда я обдумывал постановку задачи по имитации движения цепочки в вязкоупругой среде, которую позже реализовал. С публикацией этой работы в 2006 году, особенно с публикацией второго издания монографии^v в 2009 году (V.N. Pokrovskii. The Mesoscopic Theory of Polymer Dynamics. Second Ed. Springer, Dordrecht-Heidelberg-London-New York, 2010), я почувствовал, что всё стало на свои места, и проблема описания вязкоупругости перешла на другой уровень: теперь можно было использовать математическую технику. Примитивные подходы, которые агрессивно насаждались, запутали проблему идентификации релаксационных процессов в расплавах и растворах полимеров, и потребовалось (и, может быть, ещё потребуется) немало усилий, чтобы рассеять заблуждения. Так получилось, что течением и вязкоупругостью полимеров я занимался с 1962 года…